Про эпизоды, связанные скитайско-вьетнамской войной. Автор SIG48
Мне, в связис этой вьетнамо-китайской войной, запомнилось несколько эпизодов.
Первый. На период учений (читай,подготовке к ведению боевых действий) на аэродроме было установленокруглосуточное дежурство. Первым на дежурство попал я, как самый молодой. Сижуна КПИ, сумерки, рядом ДСЧ. Ведем разговор «за жизнь». Дежурный летчик, такойже старлей, как мы, шарахается в летном домике. Тишина.
Вдруграздается звонок диспетчера: «К нам идут транспортники, где там дежурныйлетчик, не могу дозвониться». Послал ДСЧ на поиски. Пришел, сказал, что нашел.Тот направился на старт.
Спрашиваюдиспетчера по громкой: «А сколько бортов?». В ответ: «А … его знает. Ничего несообщают».
Сидим, ждем.Наконец, первый вышел на связь и запросил условия на посадку. Дали. Онпоблагодарил и дал группе команду на посадку с фарами. И тут мы с удивлениемобнаружили, как весь горизонт засветился огоньками. Дежурный летчик хриплымголосом запросил: «Да сколько же вас?». В ответ услышали – полк. АН-12. Ктознает аэродром Чойбалсана, тот знает, что стоянка прилетающих вмещает максимумтри самолета. Еще несколько бортов можно разместить на ЦЗ и на поляне возлеТЭЧ. А куда девать остальные? А на следующий день полеты. Принимаем решениеставить самолеты на запасную полосу под углом 30 градусов к полосе.Распределили обязанности. Дежурный летчик управляет до ближнего, дальшеуправляю я до сруливания на запасную полосу, а там эстафету принимал ДСЧ наинженерном газике (многие, наверное, помнят мой ГАЗ-69 под номером 10-13,переделанный из КРАС-П – железный броневик).
Но это былотолько начало. Короче, за ночь мы приняли и частично выпустили 44 АН-12, 7Ил-76 и 4 Ан-22. Аэродром был забит до отказа. На запасной – Ан-12, наприлетающих и возле ТЭЧ – Илы, а на ближних перемычках – Антеи. И еще местоосталось для своих. Когда утром приехал командир, он был в трансе. Оказалось,что это перебазировалась дивизия ВДВ со всей своей техникой.
Автор Timofej
Всё началосьещё летом. СССР заключил с Вьетнамом договор о сотрудничестве, восьмым пунктомкоторого предусматривалось оказание военной помощи в случае нападения. А реально,буквально за два дня до начала войны нас собрали в ТЭЧ (я уже был начальником группырегламентных работ по САПС) и довели задачу - выполнить на самолётахрегламентные работы для обеспечения остатка межрегламентного ресурса не менее25 часов. Было это числа 20 февраля 1978 года. ТЭЧ перешла на двухсменнуюработу. Но не успели. Началась война. Узнали мы об этом от начальникаполитотдела на построении полка. И сразу же почти все написали рапорты спросьбой отправить нас на фронт! Нас снова собрали, сказали спасибо и доходчивообъяснили, что и тут у нас есть работа.
Через нашаэродром попёрли войска. Илы-76 садились и взлетали как в аэропорту. Часть изних, не меньше 4 штук, встали на грунте за полосой, напротив ЦЗ, носами кполосе и стояли там весь напряженный период. Нам и нашим семьям объяснили, чтоэто самолёты для эвакуации женщин и детей в случае чего... Эти Илы нас оченьбодрили и как-то грели душу. А вот жители Марково (посёлок строителей) сильнообиделись. Как уж их успокаивали - не знаю. Я лично ни в чём не участвовал.Более того, откровенно бездельничал. Регламенты-то сделаны, а летать сталименьше. Дежурили поэскадрильно.
Комиссаровна аэродроме появилось немерено. Какой-то московский умник, посмотрев на нашеповедение (спокойное и размеренное) сделал вывод, что чувство опасности в 43полку полностью атрофировано и поэтому полк нужно вывести в резерв, а длярешения боевых задач перебросить сюда полк из Луцка.
Перебросили.Прилетели без личных вещей наши же мужики, которые осенью уехали в Луцк по замене.
А жизнь вполку текла привычным образом. Дело в том, что ничего необычного с нашей точкизрения у нас не происходило. Ежегодно, весной и осенью, аккурат перед итоговымипроверками, китайцы устраивали нам проверки боеготовности по полной программе. Незнаю, что они там делали, нам не очень рассказывали об этом, но тревогу игралии на казарменное положение переводили. Жили мы в технических домиках по неделе.Спали на матрацах с личным оружием, а днём играли в футбол. Все, лётчики,техники, механики, водители из ОБАТО.
Был одинвылет на бомбардировку и обстрел мишеней, выложенных нашими ТЭЧевскимохотниками то ли на самой границе, то ли даже за границей. И всё. Нам сказали,что китайцы убрали от границы даже мирное население.
Но решимостьвступиться за младших товарищей была большая. Про рапорты я уже говорил.
Война самапошла на убыль.
Был такой эпизод во время этой войны.Во Вьетнам перебросили на транспортных самолётах какие - то Су-17-е. Там ихсобирали и что-то с ними делали. Зачем они снимали и ставили стойки шассинеизвестно. Но процедура втыкания косых осей крепления стоек к крылу быладушераздирающей. Всё можно было перенести спокойно только не эту процедуру.Малейший перекос и всё клинило. Без мамы и кувалды не расклинишь, а стоечка -товсё ето время - на руках. В общем, поскольку наш полк был лидерным по Су-17, мыпервые стали менять на них стойки шасси по выработке ресурса посадок и первыеже столкнулись этой проблемой. Натренированные соображать с первых дней службыв полку (читай выше), поработав пару раз горбом, мы включили мозги и придумалихитрую штуковину, позволявшую решить все проблемы двумя пальчиками, не отрываякормы штанишек от плоскости крыла. Во Вьетнаме же работали не наши мужики, но онас слыхавшие.
И вотначальник ТЭЧ, капитан Попов даёт команду группе шасси: "Сейчас изВьетнама прилетит самолёт, нужно экипажу отдать приспособление для вставки осейс инструкцией по применению..." А кто её писал, эту инструкцию?
Но временина препирательства не было. Самолёт уже прилетел. Это был Ан-26. Он даже нестал сруливать на стоянку. Послали с приспособлением прапорщика, кажется Емца.Ну он стал среди гудящих винтов через открытый люк объяснять борттехнику куда ичто нужно засовывать, что и чем крутить. Эффект понятен. Движки гудят, винты крутятся,бортач с трудом понимает о чё идёт речь, а керосин горит, и солнце садится...
И тутэкипаж, по команде командира: "Грузим инструкцию и летим" -втаскивает нашего прапора в комбезе без единого документа на борт, задраиваетлюки и отбывает во Вьетнам.
Самолёты тамсобрали. Прапорщика нашего не обидели, кормили, ласкали. Но вернуликонтрабандой только через месяц.
Может, что ине так было, но рассказывали в ТЭЧ всё именно так. Да и внешне всё выгляделоочень правдоподобно. Сам я видел только суету, беготню, гудящий Ан-26 и прапораоколо него, которого вдруг затащили в самолёт и увезли. Остальное слышал.
Санкт-Петербург 22.05.09 : 14:05
Про "работу" в Дежурном Звене.Автор Timofej
В дежурноезвено мы заступали на неделю. Дежурили от рассвета до заката. Ночевали в домикев зоне второй аэ. Как-то заступаем мы дежурить на День Победы. Лётчики -Цветной (фамилия изменена до неузнаваемости) и Дубинкин, техники - я и ещёкто-то, уже не помню. Техник звена Гена Зайцев. Собираемся в темноте возлеофицерского клуба в городе (кто помнит, в Чойбалсане это был железный ангар).Пришли все, а Зелёного нет. Время идёт, а подполковника - нет. Решили ехать иготовить самолёты. Лётная половина звена должна найти друг друга и прибыть кначалу дежурства. Уехали. Готовим. Доклады там всякие Гена произносит. Порафлаг поднимать. Лётчиков нет. Схватили время за хвост и тянем, ну простофизически через свои и КП нервы тянем. Наконец - приехали. Цветной - никакой.Гена вытащил его из-за праздничного стола, он забыл, что сегодня понедельник.Он думал, что понедельник будет только завтра. По поводу своего забвения онмирно посапывал у нас на руках пока мы несли его в домик, одевали по лётному иукладывали на кроватку. Всё шло хорошо. Доклады прошли вовремя. Мы заступили -спим.
Но... Да-да.Штурбину понадобилось к нам прилететь. А привычки его известны. Поднимаетдежурный истребитель перехватывать себя. Сыграли и нам тревогу. А у насфантазии, ну никакой. Строго по боевому расчёту несём Цветного в самолёт,поднимаем, сажаем, пристёгиваем, подключаем, включаем, стучим по ЗШ - просимдоложить. И, о счастье - докладывает. Поговорил, слушает, а потом пальчиком такпонятно у себя перед носом и покрутил - запускай, стало быть. Страшно стало. Отиспугу ору "От двигателя" и кнопочки нажимаю, через батюперевесившись. Через 50 секунд двигатель на малом газу. На приборах всё хорошо.Опять стучу по ЗШ. Он просыпается и говорит. Говорит всё как надо. Поговорил,слушает, потом поворачивает ко мне лицо и спокойно так озвучивает - выруливай.
Пауза былаочень недолгой. Ответ короткий - давай сам. Взгляд мне в глаза, спервасвирепый, потом - обычный и жест - пошел, мол, в общем - на землю. Команду выполняюбыстро, не забыв закрыть фонарь и проверить замки. В сознании ещё теплитсянадежда, что всё обойдётся только рулением.
Не обошлось.Недолгая остановка на старте закончилась громом форсажа и самолёт ушел внебо...
Черезпримерно 20 минут он прошел над нами и стал заходить на посадку. Сел, приехал взвено и стоит, двигатель не выключает. Ну, мы бегом к нему, открываем фонарь - виситна ремнях, только бленкеры кислородного прибора помелькивают в такт дыханию, икислород почти на нуле. Мужикам ору, чтобы самолёт дозаправили кислородомсрочно, а сам пытаюсь разбудить пилота. Он не будится. Я ору, чтобы поддержатьбеседу, как учил доктор: "Ну как, перехватил?" Он коротко кивает, апотом вдруг поднимает голову и негромко говорит: "Перехватил, вон, безкрыльев садится". И всё, отключился до обеда. Так и спал в кабине. А мыспециально медленно-медленно готовили самолёт к повторному вылету. Мы оченьлюбили этого пилота от бога и готовы были отвинтить от самолёта двигатель,только чтобы его сегодня снова не подняли в воздух.
Санкт-Петербург 22.05.09 : 14:09
Еще рассказ бывшего летчика нашего полка проучения в 1985 году. Ау-уу, Сайн-Шандцы, это и Вас касается, там немного пропосадку на Вашей "точке". Автор avalon365
Летомпо-моему 85 года высокое начальство решило устроить мини-войнушку спривлечением всех сил ЗабВО, включая сухопутные войска и ПВО на территории Монголии.Мы готовились недели две, рисовали различные карты, короче, подготовились квнезапным учениям. Но никто не думал, что всё произойдёт так внезапно. Мы жиличуть ли не на казарменном положении, и в конце концов разрешили расслабиться,кто-то, как мы поехали на рыбалку на Керулен, кто-то расслаблялся в городке, новыезжающие отмечались у дежурного по полку, а вдруг?...
Сидим,смотрим: взлетело дежурное звено, на душе тревога, смотрим: летит наша вертушкаПСС, садится по кустам, собирает народ, мы удочки в зубы и на своём мотоциклена аэродром, благо сидели в районе дальнего, примчались комэска в шлемофоне,отобрал у радистов, заняли готовность с первым БК, сели в кабины, ждём, когдаподвезут комбезы и зш с масками, кто-то успел, кто-то не успел получить, мнезабросили на рулении, думали просто проруливание, первое звено на полосе, ждут,смотрим: пошли..., Подключаюсь к радио, в эфире тишина, рулю за ведущим, наполосу, взлёт... Сбор на догоне, РП прорезался, объяснил, что у нас вывод из подудара, с отработкой на налайхинском полигоне и посадкой на аэродром Сайн-шанд,в эскадрилье два звена с бомбами , а наше с дежурного звена по наземным целям С24,время начало сумерек, уходим к полигону на пред малую, вторую эскадрильюатакуют 21 и 23 миги, смотрим при подлёте Су-24 наносят удар чем-то большим, РПна полигоне в цейтноте, только отработали откуда-то прут ещё 24, мы сваливаемна юг, и вдоль железки, пугая пехоту и верблюдов, чтобы побыстрее усесться,керосина маловато, уже темнеет, но сосём крыло, РП с Сайн-шанды поднимает всехна эшелоны, наша третья шесть молодых лейтёх, только приступивших к вывознымночным полётам, им дают посадку в первую очередь, а в Забайкалье, когда нетлуны, ночи тёмные: сверху аэродром не видно, ищем по свету прожектора, РП даётпосадку, а пятна не видно, только слышно: «Молодец! Без тормозного!» Так у насмолодые благополучно приземлились, остальным было попроще, ОБС и РТО,комендатуры подогнали поливалку и пожарку, одна светила на торец полосы, втораяв район посадки, прожектора не было и в помине, он находился в Маниту наремонте, узнали потом после грандиозного разбора полётов. И при комендатуре былодин. Самолёты заруливал вместо ДСЧ наш штурманёнок, прилетевший на спарке сРП. Через полчаса прилетела передовая команда, а потом руководство корпуса иокруга. На следующий день к вечеру приехала родная ОБС и РТО и сделалиневозможное: установили какую-то систему для посадки ночью.
Командованиепо прилёту построило личный состав лётчиков-анархистов, видуха, кто в трико,кто в чём, и объявило благодарность, некоторых представили к наградам, а орденаКрасной звезды получили в дивизии и корпусе.
Лейтёхам Г.Д.Щитов лично записал допуска в лётнуюкнижку к ночным , а остальным у кого не было допуска - посадке с фарой.
Санкт-Петербург 23.05.09 : 16:14
Забытая бомба. Еще один рассказ от Timofej !
В году1975-м, ближе к лету, 43 полк на Су-17 уже был вполне боеспособной единицей.Нас стали ставить на боевое дежурство. Оформили разные нужные допуски,приторочили к самолётам специальные балки. И вот в первый раз привезли этусамую. И знаете, что больше всего удивило? Удивил внешний вид, она выгляделаабсолютно так, как рисовали её в журнале "Крокодил", когда изображалидядю Сэма, размахивавшего нею над миром.
Сперва быловолнение на тренировках, потом привыкли.
Случилась унас неприятность из-за спецбалки. Дело в том, что самолёт, оснащённый этойштукой, продолжал летать по плану учебно-боевой подготовки и выполнять обычныеупражнения, в том числе и бомбометания. Особенность заключалась в том, чтообычную бомбу вешали на правую подфюзеляжную балку, так как левая для обычныхбомб не подходила. Нет, прицепить конечно можно было, но сбросить просто так -нельзя. Чтобы за одно нажатие боевой кнопки сошла бомба с правой балки,переключатель в кабине ставили на "Залп".
В этот разкидали пятисотки. Лётчик попался старательный и, выполняя все процедурыподготовки к сбросу, привёл переключатели управления оружием в положения,предписанные полётным заданием. Техник тоже оплошал. Обычно перед вылетом,обращаешь внимание пилота на особенности самолёта, а в этот раз как-то мимовнимания прошло. В общем, бомбу привезли обратно. Ничего не поломали, но нашоружейник списывал боеприпасы по факту выдачи. Снова сдать бомбу на склад былобумажно чрезвычайно сложно, поэтому мы решили её на склад не сдавать, асбросить на следующих полётах. Как порешили, так и сделали. Вывернули из неёвзрыватели и отвезли на стоянку, положили на тележке рядом с первымбоекомплектом, которым у нас были блоки УБ-16 и УБ-32.
Как-тополучилось, что бомбометания пятисотками в плановой таблице долго непоявлялись. Бомба всё лежала. А тут - происшествие, солдату бульдозеристу изОБАТО оторвало пальцы при попытке разобрать взрыватель. Где он его взял, никтоне знал. Начали шерстить всех. А боеприпасов неучтённых накопилось немало.Лётчики научились хорошо стрелять и били мишени несколькими снарядами, а всамолёты их заряжали - по нормам, вот и привозили обратно и РСы и снаряды отпушек. Поначалу лишние снаряды дозаряжали тем к кого получалось не очень, икеросин, кстати, доливали по 300 литров в ПТБ-600. Но потом интенсивная боеваяучёба в сочетании с не менее интенсивно растущей бумажной перестраховкой даласвои результаты - на аэродроме стали скапливаться неучтённые боеприпасы.
Узнав, чтобудут шерстить все кинулись сдавать на склад всё, что накопилось помимо первогоБК. С мелочью проблем не было, а вот пятисотку просто так не увезёшь, нуженподъёмный кран. Ни кран, ни времени на его добывание уже не оставалось и тогдапришло в голову гениальное по своей простоте решение - бомбу перекрасить инаписать на ней "Учебная". Перекрасили, написали, внутрь непосмотрели. А внутри остались подрывные шашки, желтенькие такие толстенькиесвечки. Обычно их воровали рыбаки, делая из них "рыбснасть", а тут,не украли почему-то.
В общемкомиссия оказалась компетентной. Увидев "учебную"пятисоткилограммовую бомбу в укрытии, она глазом не моргнув, свинтила с неёзаглушки и в две секунды доказала нам явную неучебность боеприпаса по наличию внём настоящих подрывных шашек. Шашки были изъяты, что нас всех, очевидно, испасло от попадания в строгий приказ, а бомбу было велено срочно сдать илиуничтожить.
Грузили всемзвеном. Сначала вкатили её на укрытие, потом подогнали к патерне"Урал" и сбросили её с укрытия в кузов. Что было дальше, не видел.Оружейники расказывали, что уничтожили её подрывом где - то в бескрайнихпросторах монгольских степей. Ходили слухи, что просторы оказались не такими ужи бескрайними и что где-то был повален забор и даже выбиты стёкла. Но это ужене докажешь.
Санкт-Петербург 04.06.09 : 10:53
Еще один рассказ... Автор прежний.....
В середине,да и в конце 70-х отношения между Советским Союзом и Китайской НароднойРеспубликой складывались откровенно недружественные. Причём разобраться в том,кто больше в этом виноват было невозможно, да, в общем то и не очень хотелось.Мы ведь были очень молоды. Лейтенант Шура Костюкович, который встретил нашукоманду, когда мы прилетели в Чойбалсан, казался нам ветераном. Обветренный,уверенный, всё знает. А майор Чепелев - инженер 1 эскадрильи, в которую насзачислили на второй день по прибытии в полк, - вообще казался нам дедом. Акогда мы узнали, что он воевал в Корее, слов нет передать как мы его зауважали.Командовал эскадрильей подполковник Зелёный. Здоровенный дядька с выпученныминасмешливыми круглыми глазами, виртуозно владевший ненормативной лексикой ивсем воспитательным ухищрениям человечества предпочитавший наряды вне очереди.Наши робкие попытки объяснить ему, что офицерам наряды вне очереди не положенотут же возымели обратное действие, нарядов стало больше. Начальник штабаэскадрильи капитан Александр Иванников беспрекословно выполнял все указаниякомандира эскадрильи по части направления нас на службу. Но это всё было потом,когда мы стали в эскадрильи своими. Толик Прочанкин, Лёня Коваленко, ВасяПечкуров и Ваш покорный слуга.
Приняли насв эскадрильи хорошо. Ввели в строй быстро, а когда прибыли лётчики из ЕйскогоВВАУЛ, началась работа.
Сарана,Ясулайтис, Чепель, Редько, Вяликов, Суязов. Нам поставили задачу к осеннейитоговой проверке 1975 года сделать им 3-й класс. Сначала конвейеры на спарках.Нагрузка на техников-спарочников ужасная, но спарочник в боевом полку -техническая элита, в спарочники ещё нужно попасть. Следует заметить, что ребятв Ейском училище готовили что надо. Бросилась в глаза их какая-то непобедимаяжизнерадостность, как сейчас бы сказали - положительная энергетика. Никакихэксцессов с техникой, поломок или аварий по их вине не было. Влётывались онибыстро и крепко. Мне нравилось с ними работать. Это ведь ритуал. Лётчикавстречаешь у самолёта, слева, около стремянки. Доклад с рукой у берета -святое, и без всяких шуток. Потом, после доклада - обход самолёта. Что тамсмотреть никто толком не знал, но зато все знали зачем это нужно, это такойспособ настроиться на полёт. И никто нас не заставлял этого делать. Так делалШура Костюкович, в миру внешне нахал и барыга, а на самом деле - добрейший излюдей, так делал Хатим Касымович Тавлыкаев, двухгодичник, которому оставалсямесяц до дембеля, так делали и мы. Положено так, вот и делали, не выдумывали ине упрощали, а просто делали. После обхода лётчик расписывался в журналеподготовки самолёта и поднимался в кабину. Техник придерживает стремянку иосматривает лётчика. Комбинезон чистый, целый, карманы застёгнуты, обувьисправная, чистая. А если не чистая? Не знаю, не было у меня ни одного случая,и ни разу я не слышал ни от кого, чтобы лётчик перед полётом был неаккуратноодет.
Лётчик вкабине, садится. Техник быстро по стремянке вверх, помогать пристёгиваться.Подаёшь плечевые лямки, поправляешь на плечах. Ножные обхваты он заводит сам,подтягивает ремни тоже сам, ты только смотришь внимательно. Они ведь тожеосваиваются в боевом полку, да и спарок Су-17 не было. Техник звена Гена Зайцеврядом крутится, не столбычит и не отвлекает, но только оглянёшся, а он здесь.Взгляд сразу вопросительный, что там? Да ничего, отвечаешь взглядом же, ипродолжаешь предполётные процедуры. Страшно ведь поначалу, а тут у обоихначало, и у техника, и у лётчика. Николай Михайлович впереди, на травке сосвоим вечным блокнотом, стоит, не сидит на водиле, и как будто не смотрит. Авсё спокойней, когда они недалеко и Гена и Николай Михайлович.
Лётчиквключает "балалайку" (автоматы защиты сетей). Глаза на приборы, а ушив самолёт. Слышны щелчки реле, завыли преобразователи, ожили приборы иаварийные табло. Напряжение в норме. Лётчик нажимает кнопку проверки ламп, вселампы горят. Запрашивает запуск. Негромко говорит: "запуск разрешили"и ты кричишь механику, который уже стоит впереди справа с флажком: "Кзапуску!". Механик отвечает: "Есть к запуску" - и подниметфлажок, а если нет механика, то это делает Гена Зайцев или начальник группы РЭОВалик Губанов, или ещё кто-то, а так, чтобы тебя оставили одного - не припомню.Только если это было специально задумано и организовано, для отработки навыковработы сокращённым расчётом, тогда, да, работаешь один.
На аэродромевообще такой порядок, что нельзя проходить мимо товарищей. Как правило никогона помощь не зовёшь. Наоборот, Михалыч и Гена убирают от самолёта лишних. Да итак народ, когда идут предполётные процедуры у самолёта не маячит. Сидятвпереди на водилах или в квадрате. Ну, может, механик сосед по колонке уколонки стоять. И всё, никого лишнего.
Осмотрелся икричишь:"От двигателя!".
Приподнявшись,взглядом через лётчика убеждаешься, что переключатель стоит на"Запуск", он смотрит за тобой, ты спокоен, он нажимает кнопку «Запуск»,включает секундомер и ставит РУД на "малый газ".
После нажатияна эту кнопку могло происходить разное. Двигатель мог самостоятельно без всякихусилий экипажа запуститься и выйти на малый газ, Но.
АэродромЧойбалсан находился на высоте примерно 740 метров над уровнем Балтийского моряи летом в жару воздух над ним был сильно разрежен. Турбостартёр ТС-20Б спревеликим трудом раскручивал тяжелый ротор АЛ-7Ф1 250УД до процентов тридцатидвух- тридцати пяти. Топливный автомат запуска, почуяв давление в камересгорания, начинал лить туда керосин, пускать кислород и зажигать свечи.Керосин, естественно, вспыхивал. В камере сгорания становилось очень жарко.Настолько жарко, что раскалённому газу не хватало дырки в сопловых аппаратахтурбины, чтобы выскочить в сопло, отталкивая с дороги рабочие лопатки и крутятем самым эту самую турбину. Газ начинал копиться в камере сгорания, давление росло,топливный автомат откликался на это увеличением подачи топлива, а то, сгораяещё больше раскаляло газ. Круг, как говорится, замыкался. Обороты "виселина этих проклятых двух процентах, температура росла, И продолжалось это вовторой эскадрильи до тех пор пока из сопла не начинали выпадать горящиеголовешки, которые только что были рабочими лопатками турбины. Тогда Меженный,их инженер эскадрильи, с криком:"Недоносок!» в бессильной злобе начиналплясать ритуальный танец презрения вокруг своего брошенного на бетонкушлемофона, а техник самолёта начинал подготовку к замене двигателя.
В нашейпервой эскадрильи всё было по другому. Мы с Тохой, Ёськой, Редиской, Сараной,Чепелем и другими (впишите имена, фамилии и клички, ребята не обидятся)придумали такой трюк. Чтобы не прерывать запуск, не ждать пока"выбегут" роторы двигателя и стартёра, не продуваться холоднойпрокруткой и снова не ждать окончания "выбегов", мы сразу делали всёнеправильно.
Почувствовавразными частями тела жару, преключатель автоматической панели двигателя ставилине на "запуск", а на "холодную прокрутку". Обычным порядкомнажимали кнопку "запуск" и раскручивали стартёр. При этом техник,перевесившись через заголовник, следилза температурой стартёра (указатель почти за спиной у лётчика), а лётчик - заоборотами двигателя (указатель почти за спиной у техника, следящего затемпературой стартёра) и, когда обороты достигали максимума изо всей силы тычилв кнопку "запуск в воздухе" и ставил РУД на малый газ. В двигателепроисходил «Бабах». Из сопла вырывалось пламя, а иногда и дым, но температураза турбиной росла не так быстро, как при автоматическом запуске. Услышав «бабах»,и почуяв недоброе, техник бросался к РУДу и, сняв его с упора малого газаначинал внимательно следить за температурой. Если стрелка ретиво кидаласьвправо, к семистам градусам, то он переводил РУД на "стоп", но не до конца,а настолько, чтобы остановить стрелку, а когда та начинала обратный бег, сновасовал РУД вперёд. И так, ступеньками, ступеньками, за минуты полторы эти двоепарней, один в красивом белом котелке, а другой в синем берете, буквально наруках выносили ротора родимого АЛ-седьмого на "малый газ".
Крепкиенервы были у выпускников Ейского ВВАУЛ тех лет. Я уже когда сам начал летать,после двух вынужденных посадок с отказавшим двигателем, не только понял, но ипочувствовал, насколько крепкие нервы были у этих ребят, которые после таких,ни одной инструкцией не предусмотренных трюков с мотором, улетали наоднодвигательном самолёте, который, по их же словам, падал почти на том жеместе, над которым ты убрал газ.
Нет, иногдабыло, конечно не по себе. Помните, на моём борту 11 сильно зажарился стартёр. Ион совсем перестал запускаться обычным порядком, а при запуске по-нашему весьсамолёт окутывался густым облаком несгоревшего в стартёре керосина. Менятьстартёр очень трудоёмко, а до регламентов оставалось всего пара смен. Ну, мы изапускались как могли, по неправильной методике. По поводу палёности стартёразапуск мог длиться до двух-трёх минут. Народу поглядеть сбегалось много, восновном с огнетушителями. Так вот, в этой обстановке один из пилотов, не будуназывать фамилию, с выражением лица:" А ну вас всех..." складывалруки на груди и очень видимо терпел...
Господи,какими же мы были тогда болванами, как нам было на всё начихать, на чьи-тосомнения и переживания, на то, что общение с Небом занятие, всё-таки интимное.Как безобразно мы провожали друг друга в это самое Небо. И как после всегоэтого упорно писали в журнале подготовки самолёта: "Замечаний нет".
Санкт-Петербург 04.06.09 : 10:55