Тема: Национальные парки Монголии

[Najafovs]

Авторы: Александр и Евгения Наджафовы
Фото авторов.
Опубликовано в журнале "YOL" # 6(30)2011-Азербайджан

Неуловимые аргали
      Вечер  был на редкость теплым. И, вероятно, потому каким–то расслабленно ленивым. Мы честно весь день искали самых больших в мире диких баранов - аргали. Результаты были плачевными - аргали в окружности километров пяти замечены не были. Истошно орали вороны именно орали, а не каркали.  Жара плыла над скалистым плато, разрезанным глубокими оврагами-ущельями. Чувство чужого присутствия сверлило мозг, бесконечные вереницы следов и россыпи шариков на скальных полках... Ну вот, сейчас, за поворотом... Но за всеми поворотами и скальными кряжами, в песчаных падях и в зарослях держидерева с клочками шерсти на колючках была пустота. Нет, конечно, стремительно уносились зайцы, упархивали куропатки, как маленькие торпеды исчезали в траве ящерицы. Только аргали не было. Опять и опять обшаривая биноклем местность, вновь убеждаемся – аргали нет.
    А: С утра, когда мы только приехали в это аргалиное царство,  случай подарил мне встречу с одиноким козлом–ибексом. Козел, прыгая по скалам, быстро исчез среди каменного хаоса... не оставив возможности сделать фото. Все последующие поиски также успеха не принесли.


    Разочаровавшись в попытках найти зверей, мы попросили нашего сопровождающего Хурлэ сходить в дирекцию парка (она располагалась в гэр-кемпе километрах в трех от нашего лагеря), чтобы уточнить, где же искать почти 500 особей аргали прославиших  «Ikh Nart» - так называется этот аргалиный рай. Именно ради них и был создан этот национальный парк. Хурлэ все разузнал и вернувшись авторитетно заявил, что увидеть зверей  легче всего на рассвете у водопоя в  густых зарослях ильма и ивы.


     А: Мы решили  устроить засидку еще до рассвета. В засаду посадить Женю в маскировочной сети с телеобъективом, а мне сделать длинный маршрут по плато  в предрассветных сумерках.  С вечера провели подготовку, определили место засидки, после чего ноги понесли меня на скальный кряж, и тут я опять наткнулся на двух ибексов и успел их сфотографировать. Утро вечера ...
     Тихо тренькает будильник. Четыре утра, совершенно темно в этом аргалином краю. Очень быстро собираемся и мягко по-кошачьи идем по тропе, не зажигая фонариков –все на ощупь. Свет и шорох может спугнуть зверей, ведь возможно, именно сечас они уже направляются на водопой.  Оставляю Женю на подходе к зарослям и осторожно, по-звериному поднимаюсь по скалам и осыпям на кряж, за ним - обширное песчанное плато с раскиданными скальными выходами и оврагами-промоинами,  поросшими кустарником и высокотравьем. Почему-то вдруг посетила мысль о безопасности в засидке - ведь воду пьют не только козлы и бараны, но и волки и барсы и рыси ...
     Е: Обустраиваюсь под раскидистым кустом неподалеку от воды. Ветви образуют навес, скрывая меня от призрачного света звезд. Дополнительно накрываюсь маскировочной сеткой, усевшись на маленький стульчик. Слегка расставив ножки треноги, придвигаю ее максимально близко к себе, чтобы было удобно снимать. Конечно, ничего пока не видно. Я даже не могу настроить фотаппарат. Остается ждать, навострив уши. Больше всего боюсь банально заснуть, пропустив все на свете. Но проходит несколько минут, после того, как я замерла, устроившись, и я с удивлением понимаю, что адреналина во мне сейчас столько... Глубокая тишина предрассветной природы чарующе обволакивает меня. Несмотря на все усилия, не могу уловить ни малейшего шороха. Что-то происходит со мной, я становлюсь частью окружающего, сливаюсь с природой, начинаю жить ее ритмом, дышать ее дыханием. Даже время идет совсем по-другому. Я начинаю замечать его ход, я вижу, как небо на востоке постепенно светлеет, гаснут звезды, вот легкий рассветный ветерок пробежал по листве деревьев, вот он пронесся над неподвижной водой, подняв мелкую рябь. Я не ощущаю ни неудобства от неподвижности, ни стула под собой, ни утренней прохлады – ничего. Я растворилась, я – только слух и зрение. В какой-то момент понимаю, что уже достаточно светло для того, чтобы настроить камеру, руки сами делают то, что надо, и вот я опять ЖДУ... Внезапно...наваждение уходит, я – опять просто человек, сидящий у водоема, ноги затекли, вокруг уже совсем рассвело, смотрю на часы – начало седьмого. С горечью осознаю, что все кончено, ожидание было напрасным. Никто не пришел ко мне, вообще никто...Силы как-то разом уходят, уходит ощущение легкости, на меня наваливаются усталость и разочарование, вяло собираюсь и плетусь в лагерь. Вдруг слышу позади чьи-то осторожные шаги. Обернувшись, вижу, как к водопою подходят лошади из соседнего лагеря...


     А: Старюсь идти очень мягко. До рассвета еще не менее часа  и горизонт на востоке лишь  начинает светлеть. Ветер с юго-востока прохладный, даже резковатый пахнет полынью.  Так же, наверное, волк выходит до рассвета на охоту. Вдыхает ветер и старается различить в темени скал и кустов добычу... Постепенно, сам того не замечая, перехожу на бег – удивительное ощущение свободы – кажется, шерсть шевелится на загривке, и глаза стали лучше видеть. И уши заострились и, кроме ветра, слышат каждый шорох. Какая-то звериная интуиция заставляет меня бежать в определенном направлении, огибая темные скалы. Под ногами - норы, ямы, камни и кочки, сухие русла ручьев – видимость минимальна, но ноги сами несут  меня и не спотыкаются, не подворачиваются, а может, это уже не ноги, а лапы?.. Наверное, так возникают рассказы о вовкулаках - людях-оборотнях. Постепенно приближается рассвет, ветер усиливается. Теперь он дует с юга, заставляя меня отклоняться вправо, - мой запах не должен мешать моей охоте... Впереди скалы. Чутье подсказывает: добыча там - среди нагромождений камней, заросших кустарником, на паутине тропинок, выбитых копытами ...  Рассвет уже полощется, и  на востоке первые лучи рассекают грозовые тучи. Скоро станет совсем светло, а добыча не еще найдена. Приближаясь к скалам, начинаю красться. Ветер стих, теперь гулко стучит мое сердце. Наверное, сердце  и подвело – услышали! Когда  я выглянул из-за скал, на соседнем гребне мелькнули три силуэта. Догнать! Бросок вперед на скальный гребень. Да где уж там... Далеко  на склоне каменистого холма на фоне неба стоит одинокий аргали. Видны его большие рога. Это взрослый самец. Он стоит и смотрит в мою сторону, я чувствую его взгляд. Он насмехается надо мною, - он следил за мной все это время! Он предупредил своих самок и оставил меня в дураках. Это - его дом, его аргалиная родина. Он был в этот раз быстрее, хитрее и сильнее меня. И он прекрасен,  а я благодарен ему за это утро неудавшейся охоты. Прощай и береги себя, свободный брат. Несколько фото издалека – все, что мне посчастливилось сделать. И еще в моей памяти появилась новая страница: «фотоохота на неуловимого аргали»

     Когда мы говорим о национальных парках Монголии, нужно отдавать себе отчет в том, что Монголия – страна огромных расстояний, суровых природных условий и почти повсеместного отсутствия асфальтированных дорог. Это накладывает определенный отпечаток как на организацию работы в них, так и на уровень и спектр предоставляемых услуг. Основное время посещения парков – май-сентябрь. Поэтому широко практикуется размещение посетителей в так называемых гэр-кемпах – юрточных лагерях. Гэры устанавливаются как правило на слегка возвышающиеся над грунтом бетонные основания. В самом гэре – минимальный набор мебели: две-четыре кровати (в зависимости от размеров гэра), невысокий столик и тумбочки или небольшие стеллажи. В центре гэра – печка. Нельзя забывать, что вся страна расположена на плоскогорье, так что высоты здесь от 1000 метров и выше, кроме того климат резко континентальный. Поэтому даже в летнее время у вас есть все шансы хорошенько промерзнуть, особенно после проливного дождя (которые обычны в летнее время), температура опускается иногда до 5-8 градусов, не говоря уже о районах на высотах от 2000 и выше. Там и снег может летом выпасть. Территория гэр-кемпа минимально благоустроена, бывает освещение, иногда проложены дорожки. Столовая и кухня чаще всего расположены в двух соседних гэрах, соединенных между собой переходом. Есть душевые (иногда), и в них (иногда) бывает горячая вода. Чаще всего в лагере также есть гэр-сувенирный магазинчик. Таким образом, после окончания сезона лагерь можно быстро и сравнительно безболезненно свернуть или сократить количество гэров. Сами гэры легко снимаются и устанавливаются. Несколько человек могут поставить гэр за полтора-три часа. Это очень удобное жилище, в котором тепло в холод и прохладно в жару. Боковые стенки в жаркую погоду могут приподниматься снизу, что способствует легкому проветриванию гэра. В холод печка очень быстро согревает внутренность гэра. Сильный специфический запах войлока  сначала кажется почти невыносимым, но поскольку он не химический, а натуральный, то вскоре его уже перестаешь замечать. И даже иногда кажется, что «под него» легче засыпается и слаще спится... Стоимость посещения национальных парков составляет в среднем 3000 тугриков, это около 2,5 доллара. Если вы посещаете парк как турист от турфирмы, то фирма, как правило, сама позаботится об оплате. Размещение в гэр-кемпе стоит от 8 до 30 долларов в день в зависимости от предоставляемых дополнительных услуг, как-то наличие туалетов и душевых с проточной водой, одно-трехразовое питание, стирка и т.д. В некоторых парках нельзя останавливаться на ночлег (например, Yolin Am).


     Пылающие Скалы  Баян Заг
      Солнце клонилось к закату. Но полуденный зной еще висел над котловиной. Даже в гэре было  жарко. Но, несмотря на это, мы начали собирать фоторюкзак и готовиться к выходу. Надо сказать, что здесь в это время года реально выходить куда-либо возможно только на несколько часов утром и вечером, остальное время дня лучше проводить в гэре. Но обычно нормальному жуулчыну (монг. турист) в Монголии трудно рано уснуть – слишком много  дел остается на вечер - зарядка аккумуляторов для фото и кино, писание дневников,  обмен впечатлениями... Наутро встать рано бывает сложно.. Поэтому основной упор – на вечернюю вылазку. В эти несколько часов, которые мы отвели для разведки «Пылающих скал», мы планировали  найти кости динозавров. Почему такая бредовая мысль о том, что это вообще реально, пришла в наши головы?
     
 
      Когда в «Mongolia Expeditions» мы обсуждали посещение парка, нам рассказали о музее в гэре, о возможности увидеть места, где когда-то в 20-е годы прошлого века палеонтологической экспедицией американского Музея естественной истории, возглавляемой Роем Чапмэном Эндрюсом, впервые в Монголии были обнаружены яйца и скелеты динозавров. Естественно, тогда же у нас возник вопрос: а сможем ли мы сами найти что-нибудь? Вопрос, конечно, нескромный, но... «Да, после дождей бывает, что кости вымываются... хотя, - (при этом ребята из «МЭ» прятали улыбку), - маловероятно... И вот мы все-таки вопреки логике и здравому смыслу выходим на поиски динозавров, которые жили здесь «всего лишь» 60 млн лет назад, а потом почему-то взяли, да и померли... Не так, как в сказке, конечно: «они жили долго и счастливо и умерли в один день», но по историческим меркам - почти одновременно.
     

     Хурлэ десантировал нас у подножия красных холмов, окрашенных лучами заходящего солнца. К этому времени у нас уже сложился определенный стиль поисков: мы определяли место встречи и расходились в разные стороны, чтобы идти примерно параллельными маршрутами, охватив поиском как можно большую территорию.[
     
 
     А: У каждого из нас свои методы. Я стараюсь как можно более четко мысленно представить предмет моего поиска, заставив подсознание управлять направлением движения. Сколько раз именно такая методика поиска и исследования приносила успех... Параллельно я снимаю пейзажи, но знаю, - главное, что где-то здесь меня ждет втреча с динозавром, спящим  в древних слоях красной  глины. На склоне глубокой промоины-оврага чуть присыпанный песком остов, я точно вижу, - это же совсем рядом, надо торопиться, видение может исчезнуть, растаять. Стоп, да вот же ОН! На склоне - прослойка вымытых белесых фрагментов, а дальше... на отвалившемся  от крутой стенки куске глины целая кость. Удача! Зову Женю, фиксируем координаты точки на GPS, снимаем. Три измерения совпали, мы встретились с динозавром и только четвертое измерение – время разводит нас с объектом поиска на каких-то 60 миллионов лет. Мы становимся причастными к ходу планетарной истории – мы прикасаемся к маятнику времени, получая мощный заряд эмоций.  Никакие музейные экспонаты, пусть более уцелевшие, разнообразные, не принесут такой ни с чем  не сравнимой чистой радости от лично тобою найденных крохотных обломков...
     
      А совсем рядом – в 1-2 километрах от «Пылающих скал» Баян Заг раскинулся саксауловый лес. Собственно, Баян Заг по-монгольски обозначает «Богатый саксаульник». Накануне утром мы специально поднялись пораньше, и отправились на прогулку по этому удивительному лесу в надежде найти какую-то живность... Конечно, он весьма своеобразен и совсем не похож на привычный нам лес.



      Саксаул белый (Haloxylon persicum) – кустарник или небольшое дерево семейства маревых. Вместо листьев у него – чешуйчатые побеги, как у хвоща. Естественно, такие «листья» большой тени не дают. Стволы белого саксаула причудливо скручены и изогнуты, от стволов отходят в стороны горизонтальные корни, из-под которых ветер выдул песок. Деревья живут довольно долго – до 50-60 лет. Их древесина, - хрупкая, но зато по теплопродуктивности она близка к каменному углю! Ученые до сих пор спорят, называть ли заросли саксаула лесом, часто употребляют термин «саксаульник». Но «саксауловый лес» звучит красивее. Да и приятно думать о том, что и в пустыне бывают леса. Хотя бы такие...  Мы получили огромное удовольствие, гуляя по этому лесу. К сожалению, наши ожидания повстречать какую-нибудь живность не оправдались (если не считать нескольких ящерок), но зато мы испытали настоящее эстетическое наслаждение от созерцания причудливо перекрученных стволов. Даже жара не смогла испугать нас, и мы вернулись к себе в гэр уже за полдень, проведя на солцепеке около 6 часов! И по-моему хозяин гэров очень выразительно посмотрел на нас, когда мы возвращались. Наверное, мысленно он покрутил пальцем у виска...
     
 
      Е: Не только саксаул восхитил нас в этой поездке.  На мой взгляд, Монголия – рай для ботаника! Какое здесь богатое разнотравье! Сначала я одна снимала цветы, но потом и Саша втянулся в этот увлекательный марафон. Сколько цветов! Одни – такие же, как у нас (неудивительно, ведь у нас много схожих по природным условиям мест), другие – немного отличающиеся, но узнаваемые. И сколько нового! Очень хорошо, что в сувенирных магазинчиках на въездах в парки или в гэр-кемпах продается разнообразная литература: справочники, научные труды, фотоальбомы и просто рекламные буклеты. Мы с удовольствием приобрели несколько справочников и довольно часто в них заглядывали для того, чтобы определить тот или иной вид цветов, птиц или животных, повстречавшихся нам.

       
       

      Время нашей поездки было выбрано очень удачно в отношении цветения разных цветов. Если взглянуть на маршрут нашего путешествия, можно увидеть, что мы проехали через зону лиственничных и березовых лесов, степи, потом попали в полупустыню и пустыню. Поэтому мы увидели огромное количество растений, произрастающих в различных климатических зонах. Мы застали цветущими: ирисы, желтые лилии и красные (саранки), сон-траву, анемоны, эдельвейсы, климатис, шиповник, белену, живокост и аконит, скабиозу и гвоздику. Одни  из них были моими давними знакомцами по путешествиям в наших горах, а некоторые стали  настоящим открытием (для нас, конечно). Очень интересно было познакомиться с пустынной растительностью, особенно, с легендарным саксаулом. В саксауловом лесу мы неожиданно для себя встретили произрастающее и у нас, например, в Гобустане, растение-паразит Заразиху.

       

      Ярко-оранжевые махровые анемоны сильно отличаются от наших, растущих в районе высокогорного селения Лаза розовых и белых. Там же у нас цветет  желтая пульсатилла (сон-трава). В Монголии ее колокольчики - лилово-фиолетового цвета. Ирисы в Гобустане бледно-желтые, а здесь – ярко-голубые или сине-сиреневые, маки у нас в горах - оранжевые, на равнинах – ярко-красные, а здесь – лимонно-желтые, но вот незабудки – совершенно одинаковые! Такие же полынь, тимьян, гвоздики, солодка, колокольчики, герань, горечавка... Иногда цветы выглядели так соблазнительно, что мы останавливали машину и отправлялись снимать разноцветные лужайки все втроем. Порой для нас, городских жителей  всего этого буйства живых красок было чересчур... Как-то Саша, глядя в бинокль на долину речушки, протекавшей за моей спиной сказал: «Лучше бы тебе туда не смотреть». И правда – меня пришлось уводить оттуда буквально силой, я не могла насмотреться и остановиться – все находила более красивый цветок или более интересный ракурс. Восхищение и удовольствие на грани зашкаливания!
       
       
        В месте силы – «Ikh Gazar»
        А:  Очень жарко. УАЗ не оборудован кондиционером. Солнце нещадно разогревает крышу нашего железного коня. Медленно плавимся в кабине, но мои глаза внимательно всматриваются в горизонт и все время скользят вправо-влево, фиксируя подозрительные объекты, кочки, камни, кусты. Работаю  на подсознании, мозг просто не успевает проанализировать все попадающие на глаза объекты, несущиеся навстречу. Хурлэ выжимает все возможное из своего послушного разгоряченного механического  жеребца. В который раз кричу «стоп!» Машина, проехав метров 50, останавливается, и Хурлэ, оглядывая окрестности, пытается понять, что ему в этот раз нужно делать: заглушить мотор, чтобы Женя могла снять кого-то в приоткрытую форточку, то ли сдать назад, то ли, съехав с дороги, попытаться догнать кого-то... Несмотря на жару и пыль, в этот раз я просто выпрыгиваю из машины и бегу назад. С края от колеи, на песке лежат еще относительно свежие, вырубленные с кусочком черепа рога дзерена – неожиданный трофей, возможно потерянный или брошенный кем-то из страха перед встречей с егерями нац.парка. Для меня же - это хорошая находка. Я уже сейчас превкушаю, как подвешу эти рожки у себя дома на стене.
       И вновь мы мчимся вперед мимо стоящего поодаль гэра, заросшего травой озерца и пары важно вышагивающих по степи журавлей. Впереди на горизонте встают немыслимые очертания гор, может быть, это мираж. Когда холмы, скалы, горы начинают парить над горизонтом, отделяясь от поверхности степи, трудно разобраться, что есть реальность. Дорога становится все более каменистой, машина скачет, как норовистая лошадь. Мираж не растворяется, а становится все ближе и ближе, обрастая удивительными очертаниями. Ветер закручивает пыль, и по дороге несутся пляшущие смерчи. Травы почти не видно, вся поверхность становится желтой, солнце исчезает в непонятно откуда взявшихся серых облаках, а по краям дороги вдруг как в сказке вырастают желтовато-серые скалы. Они быстро обступают машину, создается впечатление, будто мы буквально перенеслись в другое место.
       Степь уступила место вздымающимся вокруг нас бесчисленным фантастическим фигурам, напоминающим то ли колоссов с острова Пасхи, то ли бесконечный Стоунхендж, то ли Гобустан и Бешбармаг. Мы въезжаем в совершенно иной мир, и теперь нас со всех сторон обступают скульптуры, как в знаменитом норвежском Вигеланд-парке. Мгновенно из великанов, несущихся на машине по плоской степи, мы превращаемся в букашек, копошащихся у подножия этих застывших гранитных колоссов. В центре (если можно найти какой-то логический центр в этом хаосе скал) стоит рукотворный монумент, отмечающий место силы. Если оставить его за спиной, может показаться, что здесь не ступала нога человека – никаких признаков человеческого присутствия, только дикое первозданное нагромождение скал. Но, повернувшись к монументу,  видишь змейку грунтовки, ведущую к подножию, а рядом – большой щит с правилами поведения в нац.парке, паркинг для машин и обо, обвязанное синими и белыми хадаками (молитвенными шарфами). Этот монумент символизирует центр силы, энергии. Он выполнен в виде изящной дуги в центре которой угадываются лошадиные головы – будто две лошади вытянув длинные шеи, соприкоснулись мордами друг с другом. Внизу, под дугой – плоский камень, на котором вырезано стихотворение-песня об этом месте. А сам парк как будто создан для того, чтобы посетители правильно оценили свое место в этом мире. Скалы, словно вырастают из песка и  кажутся рукотворным садом японских камней, вот только размеры этих камней – огромны. Крохотная фигурка человека рядом или машина на фоне скал кажущаяся игрушечной, дают представление о реальном масштабе этих грандиозных природных изваяний.


       

        А: В одном из закрытых амфитеатров, образованных  скалами, построена сценическая площадка с лестницами, башнями для прожекторов и местами для зрителей. Этакий театр под открытым небом... Весь этот «театральный комплекс» создает ощущение какого-то фантастически нереального действа. Кажется, что сейчас мы увидим продолжение голливудских «Звездных войн». В душу закрадываются сомнения: может быть, все это в самом деле сделано руками голливудских кудесников для съемки сюжетов фантастических фильмов? Поднимаюсь на сцену и мне, конечно же хочется что-нибудь продекламировать, - сцена требует проявления каких-либо сценических талантов. Азербайджан - это первое  слово, которое приходит мне в голову. Звук наших голосов отражается от стен, усиливаясь, возвращается в центр площадки – великолепная акустика! Все это кажется нереальным, неправдоподобным.

      К реальности нас возвращает какая-то непонятная птица, похожая на куропатку, которая вдруг не выдержав наши экзерсисы, шумно вспархивает и несется куда-то прочь от нас по каменистой осыпи. С нас тут же слетает наваждение таинственности, и мы пускаемся в погоню за этой незнакомой сине-зеленой птицей, которая, впрочем, почти сразу же благополучно скрывается среди камней, а мы возвращаемся к реальности, поняв, что простые земные дела ждут нас, и времени на медитацию не остается: нужно искать место для лагеря, сделать разведку и непременно забраться на самую высокую из этих скал. А для этого еще нужно как минимум определиться, какая же из них - искомая...

       Место для лагеря предлагает Хурлэ. Рядом с небольшим обо, обложенным по кругу камешками, ставим палатки. Обходим обо, по традиции подкладывая в него камни, благодаря и прося разрешения, остаться здесь. Быстро пьем чай, - у нас опять не более трех часов светлого времени для осмотра огромного бесконечного «музея» каменных изваяний. На этот раз собираясь, добавляем к фото- и видеотехнике скальное снаряжение. В этом хаосе скал  нам совершенно не хочется разделяться, более того, берем с собой навигатор и идем вместе, разглядывая в бинокль далекие и близкие цитадели, вырастающие из песка.

       

        Мы прошли совсем немного и вдруг перед нами со скалы взмывает в небо огромная птица –черный гриф. Видим, что метрах в двадцати над землей, там, откуда он слетел, находится гнездо.
        А: Внимательно рассматривая в бинокль гнездо, сразу же начинаю просчитывать вариант подъема к нему. По-видимому, особых сложностей не должно быть, начинаю подъем. Теоретически, грифы не агрессивны, т.к. они падальщики. Но это теория, которую мне не хотелось бы проверять на собственной шкуре. Хотя лазание по скалам не представляет особой сложности, но внезапная атака птицы с размахом крыльев в 2-3 метра может запросто сбросить меня вниз вместе со всеми фотоаппаратами... Поднимаюсь по несложным скалам, поглядывая на Женю, – она должна предупредить меня, если хозяин гнезда вдруг все-таки появится с намерением атаковать... Только бы не выплыла какая-нибудь  отвесная непроходимость... Фотик, как обычно, создает максимум проблем, цепляясь за все, что можно. Сучья, торчащие  из гнезда, уже рядом, но снизу напрямик к гнезду не подобраться - слишком круто, почти отвесно, придется попытаться пролезть правее по вертикальной трещине, выводящей метра на два выше гнезда. Заодно увижу, есть ли кто «дома» и на случай нападения сверху хоть как-то закреплюсь –там, кажется, удобный уступ... Запаздалые мысли о веревке и альпснаряжении, которое осталось внизу, энтузиазма не прибавляют. Гнездо совсем рядом – оно, оказывается, огромное.  Еще немного, и я увижу, кто там внутри...   Надо найти что-нибудь для ноги - невозможно висеть на руках и фотографировать... Одна нога - на трении, другая - удачно расклинена в трещине, теперь подтянуться и... на меня внимательно, не по-детски серьезно смотрит круглый  немигающий глаз. Первое впечатление: папаша уже незаметно прилетел и пора стремительно ретироваться... Нет это все-таки не сам глава семейства...
       
       
        Но размеры впечатляют: птенец, величиной с хорошего индюка, сидит в центре гнезда. Он не боится, во всяком случае, страха не показывает, скорее, он озадачен моим наглым появлением... Пора – навожу объектив, снимаю... Ребенок  не выказывает агрессии, но пора и честь знать... Опять же родители...  Спасибо, дружок, за фотосессию. Теперь - осторожно вниз. Это был мой первый опыт посещения гнезда таких крупных птиц, потом будет еще один гриф–птенец, визит в орлиное гнездо, расположившееся на дереве, окруженном водой, съемки ястребят-подростков в степи, но Первое - всегда Первое. Круглый глаз навсегда отпечатался в моей памяти.
         

        Солнце неумолимо клонится к горизонту. А мы, наконец, определились с самой высокой скалой и маршрутом восхождения. Теперь снаряжение используется по полной программе. Высота скалы довольно внушительная: метров под двести. Маршрут навскидку - несложный, но рельеф разнообразен: тут и гребень, и кулуар, и система невысоких стенок с расщелинами и балкончиками, и наклонные плиты... В общем, времени мало, дело покажет, «подойдем – ляжет», как говорят восходители. Удивительно приятная порода – граниты  сухие и шероховатые, с прекрасным трением. Как говорится: лезь - не хочу. Главный фактор безопасности – светлое время. Солнце сползает к горизонту, удлиняя тени. Сначала лезем одновременно, закладывая веревку за выступы, потом – попеременно, используя петли и подстраховывая друг друга на вертикальных участках. Впереди уже маячит вершинная башня. Но в лоб кажется сильно круто, хотя... Нет, с таким количеством фото- и видео-техники риск не оправдан, да и помочь здесь в случае чего некому. Наш водитель-проводник-переводчик с техникой скальных восхождений не знаком, не говоря уже о спасработах на скалах... Итак, по полкам в обход, далее - по гребню выползаем на вершину–площадку с классическим туром в середине  и даже с банкой для записки. Но записки нету.

        Стремительная фотосессия и вниз. Две веревки до широкого плеча, а затем по кулуару, заваленному глыбами, предположительно можно спуститься прямо на песочек у подножья скального массива. Предварительно не просмотренный спуск всегда напрягает, а тут еще сумеречные тени крадутся по пятам.... За очередным поворотом кулуара вдруг открывается идиллическая картинка – оконтуренное обо, серенький УАЗик и родная палатка Wonderer.  Когда мы спустились, закат уже пылал вполнеба, окрасив скалы в оттенки бордового. Со всех сторон глядели на нас лики великанов, фантастические звери и птицы, из расщелин и гротов выползала  синяя темень... На востоке зажигались первые звезды. Еще один день полный впечатлений, эмоций и напряжения уходил в небытие. Ощущение вечности особенно глубоко пронизывало нас здесь – в безлюдном сказочном краю.
       

        Ночью шел дождь, огромные капли, кажется, величиной с орех, дубасили по палатке, а утро было удивительно прозрачным, солнечным и умытым. Это было утро рождения нового дня, дальней дороги, чего-то нового и прекрасного. В такие утра, наверное, рождается Вселенная – огромная и чистая.  Мы прощались с «местом силы» унося с собой удивительную энергию монгольского простора. Нам очень хотелось остаться здесь еще хотя бы на один день. Но Хурлэ был непреклонен. « Наш ваучер только на сутки», -  сказал он. Наверное, такая строгость оправдана – нельзя впитывать  больше положенного...
      Продолжение следует...