Тема: Национальные парки Монголии (продолжение)

[Najafovs]

     По большому счету – вся страна – огромный национальный парк. Вы можете отьехать от Улан-Батора на какие-то 50-70 километров и повстречать прямо у дороги спокойно пасущихся красавцев-журавлей или сидящих на пригорках или придорожных столбах хищных птиц – ястребов, коршунов, кречетов, соколов.
     Так, нам посчастливилось обнаружить метрах в ста от дороги гнездо какой-то хищной птицы, возможно сокола или сарыча. Начинаем осторожно приближаться. Гнездо в урбанистическом стиле выполнено из покрышки, в которую натасканы проволока, провода, куски пластика, полиэтиленовые пакеты, тряпки. В гнезде – три еще нелетающих, но уже полностью оперившихся птенца. Удивительно, как эти три птенца продемонстрировали три различные модели поведения! Когда мы стали подходить поближе, один резво выскочил из гнезда и, сломя голову, понесся бегом в степь. Он отбежал достаточно далеко, метров на двести, мы даже потом боялись, сможет ли он вернуться обратно. Второй вывалился из гнезда, буквально отполз на полтора-два метра и вжался в редкую траву, постаравшись стать незаметным. А третий, завоевавший наши симпатии отважный малыш, гордо восседал на гнезде, словно приклеенный. Понятно же, какого страху он натерпелся, но виду не подал, только настороженно поводил головой, пока мы кружились вокруг него с фотоаппаратами.

       

       Запомнилось еще одно гнездо. В районе разноцветных глиняных холмов Цагаан Суварга (аналога наших Хызы даглары) мы проезжали мимо маленького озерца, образованного дождевыми водами в полупустынной сухой местности. О наличии воды в этом месте говорили стоящие по берегам водоема ильмы (вязы), поросшие свежей густой зеленью. На этих деревьях мы обнаружили несколько гнезд и решили обследовать их. Только в последнем, третьем по счету гнезде, Саша обнаружил симпатичного полуоперившегося птенца..... Ему удалось снять несколько кадров, хотя мы очень опасались, что вернется разгневанная мамаша... 

       

       Очень много красавцев – журавлей, разгуливающих по степи. Обычно - неподалеку от источников воды. Интересно, что они меньше боятся машин, чем людей. Поэтому мы приспособились снимать их из машины, подъезжая максимально близко. Журавли обычно держались парами или небольшими группами. За то время, которое мы провели в пустыне, журавли успели обзавестись потомством: одним-двумя трогательно неуклюжими голенастыми серенькими пушистиками. Родители очень серьезно подходили к выполнению своих родительских обязанностей и при малейших признаках опасности уводили малышей подальше, не отхожя от них ни на шаг.  Зайцы, куропатки, мелкие грызуны (сурки, тушканчики, пищухи и другая живность) немеряно выскакивали, спугнутые нашей машиной. Но снять эту мелюзгу на ходу было совершенно невозможно, да мы иногда и заметить-то их не успевали.

       

       Однажды мы спугнули стадо дзеренов. Долго уговаривать Хурлэ не приходится, - в нем самом живет азарт охотника, съезжаем в степь в погоню за убегающим стадом. Снова и снова мы пускались наперерез, стараясь приблизиться для съемки. Но легкие дзерены грациозно и стремительно уносились прочь, резко меняя направление.Только спустя какое-то время, мы заметили, что животные начали уставать. И пришел момент, когда они все-таки подпустили нас на расстояние «фотовыстрела»...

       

       На берегах Онона мы снимали лебедей и диких уток. Всего дважды мы видели степную гадюку и гюрзу. В общем, степи, полупустыни и пустыня живут своей насыщенной, но не очень заметной постороннему жизнью. Даже в национальных парках. И они не стараются показаться на глаза людям. Для серьезных съемок какой-либо конкретной птицы или животного у нас было все, кроме времени, - каждый день мы переезжали к новому месту по 100-200 километров. Но было одно место, где все наши чаяния и надежды сбылись, сторицей окупив предыдущие неудачи и разочарования.


              Хустаи – свидание с тахи [size=78%]       [/size][/color]

[/size]      Наше продолжительное путешествие стремительно приближалось к завершению. Последние десяки километров послушно ложились под многострадальные, многократно перелатанные колеса нашего боевого УАЗика. Говорить о том, что мы переполнены впечатлениями, это значит не сказать ничего, – на самом деле, мы уже давно находимся в состоянии перманентной ошеломленности. Остается последняя остановка на пути в УБ – национальный парк Хустаи. По программе нас ждут там дикие лошади.  Имея за плечами опыт с «ждущими нас в большом количестве» самыми большими в природе дикими баранами-аргали, мы настроены несколько осторожно, т.к. отлично понимаем, что дикие животные гуляют сами по себе и до наших планов им дела нет. [size=78%]
       [/size]Дело к вечеру, заселяемся в большом гэр-кемпе и после безуспешных попыток принять горячий душ отправляемся побродить по окрестностям. В лагере гремит музыка, -иностранные туристы «релаксируют», а мы как-то поотвыкли от всего этого. Тем более, что это – наша последняя ночь в степи. Сумерки быстро опускаются на окрестности, а мы поднимаемся без тропы на близлежащий холм настречу вечернему небу, зажигающимся звездам. С холма открывается прекрасный рериховский вид на горные хребты, в закатном освещении, мягкий кашемир сумерек обволакивает наши плечи, и мы сидим на вершине холма в молчании под пение сверчков. А мысли наполняет острое, почти болезненное осознание  того, что вот он и конец нашего такого длинного, как сначала казалось, пути. [size=78%]
       [/size]С утра пораньше едем навстречу последнему приключению. И в который уже раз убеждаемся, что наши чаяния услышаны где-то наверху. В какой-то момент Хурлэ останавливает машину и показывает на склон близлежащего холма. Молча, по уже десятки раз отработанному сценарию, в считаные минуты «укомплектовываемся» и уходим на склон, где примерно в километре от нас видны несколько групп лошадей. Пока нас скрывает небольшая гряда, быстро поднимаемся по склону не таясь. Но вот мы уже близко. [size=78%]

      [/size] Осторожно выходим на гребень и видим двух женщин совершенно непохожих на традиционных туристов. Они внимательно следят за лошадьми, что-то записывают в папки, обсуждают, смотрят в бинокль. Похоже – ученые, проводят какие-то наблюдения. Нам это сыграло на руку, так как специально для них егеря подогнали лошадей с соседнего склона. [size=78%][/color]
       [/size] [size=78%][/color]

       То, что сюда приезжают ученые со всего мира совсем неудивительно. Ведь лошадь Пржевальского – исчезнувший вид! Лошадь получила свое название по имени ученого Николая Михайловича Пржевальского открывшего этот вид в 1879 г. в Центральной Азии, в окрестностях озера Лоб-Нор. Эта лошадь удивительна тем, что она совершенно не приручается. Монголы называют родиной тахи (так называют эту лошадь в Монголии) хребет Тахийн-Шара-Нуру («Желтый хребет дикой лошади»), где они встречались наиболее часто. Дикие табуны тахи наносили ущерб скотоводству, так как они поедали траву на пастбищах, уводили одомашненных лошадей. Поэтому тахи издавна были объектом жестокой охоты. Кроме того они служили скотоводам источником кожи, конского волоса, мяса. Это удивительный факт, потому что жители Монголии очень трепетно, с огромной любовью относятся к лошадям. Лошадь верный, незаменимый друг монгола с давних времен. Мы видели огромный мемориал монгольской лошади под Арвайхээром, мы видели, как вся страна собирается на скачки во время Наадама – традиционного праздника. Самый известный национальный инструмент, утвержденный ЮНЕСКО в качестве сокровищницы культурного наследия человечества, носит название морин хуур – конская голова. Но, вероятно, из-за невозможности приручения эта лошадь воспринималась лишь как источник мяса и кожи. Именно поэтому, а также вследствие очень неблагоприятных погодных условий в 1944-45 годах поголовье тахи резко сократилось. А к 60-м годам 20 века в дикой природе их вообще не осталось. А те лошадки – которых мы видим сейчас – плод кропотливой работы энтузиастов-ученых всего мира, которые восстановили поголовье из всего-то 12 взрослых особей привезенных в Аскания-Нова в разные годы 20-го столетия. С 1992 года в Монголии  начата реинтродукция (возвращению в дикую природу) лошади Пржевальского.  Эти дикоживущие популяции насчитывают сейчас около двухсот особей в трех национальных парках. Несмотря на свой небольшой рост, дикая лошадь очень сильная. Из драк с домашними лошадьми дикие жеребцы всегда выходят победителями, а кобылы легко справляются с волком. Но невзирая на схожесть с домашними лошадьми, тахи  не приходится им предком. У нее другое число хромосом: 66 (у домашних – 64)! От домашней лошади лошадь Пржевальского отличается мало короткой стоячей гривой, отсутствием челки, более крупной головой, длинной шерстью и хвостом, покрытым длинными волосами лишь на нижней половинке. Пасутся они небольшими табунами, разбиваясь на группы, в которых либо несколько кобыл с вожаком-жеребцом либо «холостяцкие группы», состоящие из молодых жеребцов.

        [/size] [size=78%][/color]
     
[/size]       Начинаем снимать: условия для съемки просто замечательные! Лошадки не торопясь проходят мимо нас по противоположному берегу небольшой ложбинки. В телевик прекрасно видны детали – бархатная кожа, топорщащиеся «ирокезы»  коротких грив, красивые выразительные карие глаза, опушенные густыми ресницами, трогательно неуклюжие голенастые жеребята... И тут еще один подарок, - наши соседки собирают свои бумажки и уходят вниз, а мы получаем возможность никому не мешая попытаться подобраться еще ближе.[size=78%][/color]

      [/size]Е: Нас охватывает настоящий азарт, ближе, еще ближе! Снимаю буквально на ходу, едва ставя штатив на землю. Разделяемся в надежде на удачу хотя бы одного. Но удача сегодня улыбается нам широкой улыбкой. Местность очень живописная – невысокие скалы, разбросанные среди кустарников на склоне позволяют подобраться совсем близко. Я подхожу к группе из 5-6 животных на расстояние в 7-8 метров и очень осторожно начинаю снимать. В этой группе очень симпатичный жеребенок с мамой, невозможно оторваться! Какие же они красивые! Затаив дыхание, забыв обо всем на свете снимаю, снимаю, снимаю... Потом вспоминаю о Саше, как там у него дела? Нахожу его на склоне чуть выше позади себя. Он подкрадывается к группе из нескольких молодых кобылок, возглавляемых красавцем-жеребцом. Они спокойно пасутся, пока наконец жеребец не замечает присутствия постороннего. Начинается демонстрация силы: жеребец отгоняет кобыл подальше, а сам отважно становится на пути «опасного незнакомца». При попытке подобраться поближе он начинает храпеть, хлестать себя хвостом, давая понять, «кто здесь хозяин». Тут из-за скал выглядывают три любопытные кобылки, у владельца гарема сдают нервы и он грозно рыкнув на них, уносится вслед за своими дамами подальше от этого, непонятно зачем пристающего к ним, существа. Поворачиваюсь к «своим лошадкам». Здесь – полная идиллия, жеребенок улегся у ног матери, остальные спокойно пасутся рядом. Наконец решаем оставить животных в покое. Мысленно говорим им от души «спасибо» и уходим с огромным сожалением. Все-таки это непередаваемое чувство – находиться рядом со свободными животными... По-видимому в такие моменты в нас просыпается генетическая память предков, когда люди еще гармонично сосуществовали с окружающим миром, не отгораживаясь от него толстыми бетонными стенами и не уничтожая его. В те времена нас не разделяли с остальным живым миром сетки вольеров в зоопарке. Здесь, в степи происходит контакт с животными, и это приносит целую гамму удивительных, непередаваемых ощущений. Как замечательно, что эти прекрасные животные, «пройдя сквозь бутылочное горлышко», все же сохранились на Земле. Земной поклон всем, кто был сопричастен к этой благородной миссии. [size=78%][/color]
       [/size] [size=78%]
   
[/size]       К машине мы спускались счастливые, с чувством, что день у нас сегодня сложился. Навстречу поднималась разношерстная группа туристов с большими и не очень фотоаппаратами, они тоже приехали поснимать диких лошадей. Но это был «не их день»: к этому времени лошади уже ушли далеко в скалы. [size=78%][/color]
      [/size]А нам судьба в тот день приготовила еще один подарок.  Хурлэ присмотрел на противоположном холме оленей! Идем![size=78%][/font]
 
[/size][size=78%][/color]

[/size]        Е: По пути на склоне нахожу целую россыпь великолепных эдельвейсов. Потрясающий цветок! Вроде бы ничего особенного, невзрачненький серо-зеленый. Ни тебе запаха, ни симметрии, ни цвета, ни больших красивых лепестков... Но есть в нем какой-то шарм. Как нынче модно говорить «харизма». Почему-то взгляд выделяет его среди прочего (весьма богатого, надо сказать) разнотравья. [size=78%][/color]

[/size]        [size=78%][/color]
     
       Благородный белый, - так переводится «эдельвейс» с немецкого. Латинское название – [/size]Leontopodium – львиная лапа. Его опушенные, будто войлочные лепестки не пропускают ультрафиолет, губительный для растения, но не препятствуют прохождению света, нужного для фотосинтеза. Всего насчитывается около 40 видов эдельвейсов, все они – обитатели гор. Во Франции его называют альпийской звездой, в Италии – серебряным цветком скал. Интересно, что в лунном свете этот цветок будто мерцает серебристым призрачным светом. У жителей Альп эдельвейс является символом отваги и любви, о нем сложено огромное количество легенд. Этот легендарный цветок встречается также  и на Памире, Тяньшане, в степях Забайкалья, в Корее, а вот на Кавказе его нет. В голову закрадывается бредовая идея: вот бы развести у нас в горах эдельвейсы! Интересно, помешали бы они кому-то, я имею в виду, не нарушили бы они какой-нибудь экобаланс? Наверное, если бы выделить им деляночку где-нибудь на плато Кабаш под склонами Шахдага или в верховьях Тфан-чая, или в урочище Ятаг-дере, они никому бы не помешали, а так как размножаются они, в основном, вегетативно, то и распространение их можно было бы контролировать. Зато представляю удивленно-восхищенные лица восходителей и туристов, если бы они увидели живую легенду Альп здесь, у нас, на Восточном Кавказе![size=78%][/color]
       [/size]Размечтавшись, отстала, за что была наказана: Саша, ушел далеко вперед по склону и спугнул пасущися в мелком березняке группу из примерно 8-10 оленей. Да, это вам не лошади Пржевальского! Даже в телеобъектив я вижу их маленькими, для съемки, конечно, нужно подбираться поближе.[size=78%][/font][/size]Но олени думают иначе. Они собираются вместе, цепочкой выходят на хребет и скрываются за гребнем.  И все же мы сегодня настроены по-боевому, решаем перевалить гребень вслед за оленями и попытаться подобраться поближе. Начинаем длинный подъем по крутому склону среди корявых березок, россыпей крупных камней. Весь склон покрыт паутиной тропинок, всюду на влажной почве - четкие отпечатки копыт и олений помет, - оленям явно нравится здесь пастись...  [size=78%]          
[/size]       В тот день нам удалось сделать неплохие снимки оленей, но все-равно, они так и не подпустили нас ближе, чем на расстояние винтовочного выстрела. Значит, даже здесь, в национальном парке этим грациозным животным не дают жить спокойно. Поэтому так растрогала нас молодая олениха. Когда все олени, обнаружив нас, умчались подальше, она оставалась на месте, отрывистым лаем подавая олененку сигналы тревоги. Мы не стали долго досаждать этим очаровательным животным. И так мы были благодарны им за предоставленный шанс. Прощаемся с оленями, эдельвейсами, пищухами и ушедшими тахи. Прощаемся со всем парком. Спасибо, Хустаи, за подаренный праздник общения с дикой природой, этот день сохранится в нашей памяти, как один из счастливейших дней за все время пребывания в Монголии. [size=78%]   
   

[/size] ХОНГОРИН ЭЛЬС – поющие дюны          [size=78%]

[/size]       Мы не слышали пения дюн. Зато мы видели песчаную бурю. Зато нам показали закат солнца с вершины дюны. И мы познали очарование песчаных барханов.[size=78%]     

         [/size]Е: Правда, наш путь к этим красотам в сердце Гоби в самую южную точку нашего путешествия был богат на приключения. Накануне, перед  выездом из каньона Yolin Am  я предложила наполнить канистры водой из родника, на что Хурлэ сказал, что вода «там будет». Молчу. Едем. Час, два, три. Вокруг пустыня, лишь на горизонте маячат мрачные, покрытые черным пустынным загаром, хребты да изредка вдали мелькнет одинокий гэр. Как в этом пустынном однообразии нашему шоферу удается выдерживать направление, для нас так и осталось удивительным, но неоспоримым фактом, – преодолевая по бездорожью в день по 150-200 километров, мы всегда приезжали точно в намеченное место. [size=78%]
[/size]      [size=78%]
[/size]       Наверное, в этот раз мое мысленное ворчание и беспокойство по поводу воды сыграли свою злую роль. С громким шипением у нас спускает колесо. Увы, мужчинам выпадает заниматься тяжелой работой по замене камеры, а я прячусь за машиной - единственным источником тени на многие десятки километров. Внимательно осматриваю окрестности в бинокль в надежде увидеть какие-нибудь признаки жизни, но вокруг – только дрожащий от жары воздух и плывущие на горизонте миражи... Достаю из машины GPS - замечательный прибор, с точностью до 3 метров показывающий мне наши координаты. Еще он показывает, что от места стоянки мы удалились на 150 км, и до Баян-Зага – места нашей ночевки, нам еще ехать километров 70. Поскольку время ожидания томительно растягивается, достаю путевой дневник, чтобы сделать записи, потом вспоминаю, что у меня есть мобильный телефон с местным номером, достаю и его, только для того, чтобы убедиться: связи нет.[size=78%]
      [/size] [size=78%][/color]
[/size]      Наконец, камера подлатана, начинается процесс накачивания. Теперь я хорошо знаю: чтобы накачать колесо УАЗа, нужно сделать минимум 600 качаний. Потому, что делать это в тот день пришлось не единожды! Вдруг раздается пренеприятнейшее «бум», камера лопнула! Вся процедура повторяется. Мужчины, разгоряченные физическими упражнениями, достают бутылку воды, и тут я вспоминаю: Боже мой! А воды-то у нас... После замены колеса проехать далеко нам не удалось. Буквально спустя полчаса, спустило еще одно. Через 15 минут – еще. Мы накачивали, переставляли с места на место колеса, время шло, а расстояние до намеченной цели не сокращалось. Вокруг – великая пустыня Гоби, самое малонаселенное место в мире, а мы –посреди с 15 литрами воды, без связи, со спущенными колесами. Пока мужчины накачивали мускулы, накачивая очередную камеру, мне оставалось лишь предаваться философским размышлениям о вечном... Но потом все-таки вечность неохотно отступила, выпуская нас из своих лап... Зато на следующее утро, помня о вечном, мы тщательно наполняем водой все емкости, прикупаем запаску, и вот уже наш УАЗик весело подпрыгивает на каменистых гобийских дорогах. [size=78%][/color][/size]   [size=78%][/color][/size]  [size=78%]     

[/size]       Едем вдоль хребта по ровной как стол пустыне. В течение долгого времени пейзаж практически не меняется, будто стоим на месте, до тех пор, пока мы не сворачиваем на юг к хребту. И вот уже дорога ныряет в узкий каньон, который прорезает хребет насквозь. Удивительно! Только что мы ехали по равнине и сразу же очутились в горах, машина неторопливо взбирается на перевал и ... мы видим песок. Много песка, будто циклопические самосвалы много дней возили и сгружали его здесь в долине меж двух горных хребтов. Примерно равноудаленно от обоих хребтов, параллельно им на равнине более чем на 100 километров протянулась цепочка дюн. Их высота (как мы потом определили с помощью GPS) составляет около 200 метров и даже немного выше! [size=78%]
[/size]       [size=78%][/color]       

       То ли нас впечатляет присутствие такого количества песка и верблюдов (стереотип сработал), то ли на самом деле жарко, очень жарко... Раскаленный воздух дрожит, дальние холмы «плывут», будто парят над землей. Трудно понять, - где миражи, а где реальный пейзаж. Сначала мы приняли за мираж и озеро у подножия дюн. Но потом оказалось, что оно там действительно есть. Не столько озеро, сколько небольшой заболоченный участок. Оказывается, это довольно обычное явление: каким бы сухим не был воздух, песок аккумулирует влагу, она постепенно стекает к подножию дюны и, встретив глинистую подложку, вытекает из-под песка, образуя небольшие заболоченные участки.        

      И вот мы едем вдоль линии дюн, наслаждаясь каким-то нереальным пейзажем: под выжженным небом на горизонте –почти черные горы, чуть ниже – полоса бледно-желтых дюн, а у их подножия – зеленоватая плоскость, по которой двугорбые верблюды неторопливо переходят с места на место в поисках редких кустиков пустынной растительности. Дюны жарко дышат на нас, песок слепит, сильные порывы ветра царапают песчинками лицо, и мы начинаем понимать, почему организаторы позаботились о том, чтобы в этом месте мы остановились в гэре! В палатке мы бы просто «спеклись», если только ее до этого не сорвало бы довольно сильным ветром.        

[/size]       Е: В ожидании вечера, когда жара начнет спадать, вынужденно бездельничаем в гэре. Наконец тени удлиняются, козы собрались около гэров в ожидании вечерней дойки, а мы собираем наши орудия труда и отправляемся «в пески». Через десяток минут мы уже у подножия и начинаем подъем. Всем когда-нибудь больше или меньше доводилось ходить по песку. Представьте, каково это подниматься по крутому песчаному склону! Невольно приходит на ум аналогия из нашего альпинистского опыта: плотный, слежавшийся снег в горах, так называемый фирн, имеет на поверхности довольно твердую корку, которая легко выдерживает вес человека с рюкзаком  до тех пор, пока на нее не упадут солнечные лучи... Ранним утром до восхода солнца идти по фирну – одно удовольствие. Но на обратном пути, возвращаясь с восхождения, попадаешь в снежное месиво. Корка то позволяет сделать тебе несколько шагов, то вдруг предательски проламывается, шаг, два...десять. Такое барахтание отнимает кучу сил и нервов. [size=78%]

[/size]       Совершенно аналогично и здесь. В некоторых местах песок, спрессованный ветром, образует плотную корку, которая по ведомым только ей законам местами то толще, то тоньше. Соответственно и мы - то проваливаемся по щиколотку, то, затаив дыхание, проходим несколько шагов, почти не оставляя следов. За нами увязались монгольские детишки из нашего лагеря. Вот кому радость: пока мы потеем и пыхтим, проваливаясь в песке, они как ящерки легко носятся по крутому склону дюны в одних носочках, а тапочки они оставили внизу, будто в дом вошли...  [size=78%]
 
[/size]        [size=78%][/color]
[/size]   Солнце склоняется к горизонту, и мы очень боимся не успеть. Перед самым выходом на гребень  крутизна еще возрастает, и мы буквально выползаем на острую грань, причудливо изогнувшуюся и убегающую на километры влево и вправо. Усаживаемся на песок, восхищенно оглядываясь вокруг. Сегодня у нас в программе:  фантастическая феерия  закатных красок среди дюн высотой 200 метров в пустыне Гоби! И пусть кто-то скажет, что его может оставить равнодушным это зрелище! Сделав несколько кадров, чувствую, что задыхаюсь. Оказывается, я непроизвольно затаила дыхание перед этим великолепием! Тут же лезут в голову фразы типа: «Париж стоит мессы», «Увидеть Париж и умереть»... И при чем здесь Париж! Лучи закатного солнца высвечивают причудливые изгибы дюн. Освещение меняется постоянно. Песок то пылает алым цветом, то становится похожим на застывшую карамель, а протянувшиеся длинные тени отливают сине-фиолетовыми оттенками. Будто специально для нас, далеко на вершине дюны долго-долго стоят двое, и мы снимаем их на фоне пылающего невообразимыми красками закатного неба... [size=78%][/color]
[/size]       [size=78%][/size]  [size=78%][/color]
[/size]      [size=78%][/color]
[/size]       [size=78%][/size] [size=78%]
[/size]      [size=78%]
     
       [/size]Весь следующий день отсиживаемся в гэре, а по войлочным стенам стучит песок – песчная буря разыгралась не на шутку. Саша делает отчаянную попытку – что-нибудь снять. Он на несколько часов уходит в круговерть песка, обернув лицо «арафаткой». К сожалению, фотоаппарат арафаткой не обернешь. За уникальные кадры приходится расплачиваться: в камеру набился песок, шторки перестали закрываться. Хорошо, что хотя бы зеркалки мы не использовали в этот день. Более того, я плотно упаковала их в полиэтилен и в фоторюкзак, и накрыла рюкзак сверху накидкой от дождя, - меры совершенно не излишние, т.к. буря разыгралась не на шутку.[size=78%][/color]
    [/size]
             [size=78%]
[/size]      Все в гэре покрыто слоем мельчайшей песчаной пыли, песок везде – на коже, на одежде, на столе и на посуде, во рту, в носу, в глазах. Пища и вода приправлены песком. Из-за бури приходится отменить намеченную поездку на верблюдах. Всю ночь ветер треплет стены гэра, мешая спать. И лишь к утру, ко времени нашего отъезда, погода немного улучшается. Отряхнув песок, отправляемся к новым открытиям и приключениям.[size=78%][/color][/size]       [size=78%][/color]
[/size]Но об этом – в следующий раз. [size=78%]