Что-то и не помню, вставлял ли это сюда когда-то...
"МАРШАЛ ЧОЙБАЛСАН"
Крейсер лежал на рейде, как большое серое привязанное животное. День догорал. На крейсере сдавалась вахта. Старый лейтенант сдавал молодому лейтенанту. Впереди было воскресенье, и капитан улыбался. Его ждали любовь и жаркое.
- Ну, салага, - сказал он лейтенанту, направляясь к последнему на сегодня катеру, - смотри, не позорь меня, служи, как пудель. Тебе служить еще, как медному котелку.
Ох, - капитан закатил глаза и вздохнул, - если бы все сначала и я опять лейтенант, повесился бы.- Да, совсем забыл, - вспомнил он уже на трапе, - завтра не забудь организовать встречу "маршала Чойбалсана". "Маршалом Чойбалсаном" на Тихоокеанском флоте называли баранину из Монголии. Ее подвозила портовая шаланда. Молодой лейтенант о таком названии баранины не знал
- Не беспокойтесь, - кричал он капитану на отходящий катер, - все будет нормально.
После того как катер отошел, лейтенант прозрел. - Чего ж я стою? Скоро ж драть начнут. Надо начальство завязать на это дело, маршал прибывает. К счастью, лейтенант был начисто лишен изнеженности и впечатлительности.
Это был крепкий троечник, только что из училища и сразу же сдавший на самостоятельное управление. Его не жрал с хвоста комплекс неполноценности. Наоборот, в компенсацию за такие условные потери, как изнеженность и впечатлительность, он был с избытком награжден решительностью. Такие нужны на флоте: суровые и решительные, творцы нового тактического опыта, влюбленные в железо и море. Именно решительность избавила лейтенанта от разбрасывания фекалий пропеллерными движениями копчика в первый же момент поступления такой лихой вводной о маршале Чойбалсане.
Вводную нужно было отдать, и лейтенант отправился к старпому.
- Разрешите? - втиснулся он в дверь.
- Да, - старпом был, как ни странно, трезв. - Ну? - воззрился он на мнущегося лейтенанта. Услышав о завтрашнем посещении корабля маршалом Чойбапсаном, старпом на мгновение почувствовал во рту залах горького миндаля
- Лейтенант, - скривился он, - ты когда говоришь что-нибудь, ты думай, о чем ты только что сказал. У меня такое чувство... что ты когда-нибудь укараулишь меня со спущенными штанами в районе унитаза и
объявишь, вот с такой же счастливой рожей, войну Японии. Я укакаюсь когда-нибудь от ваших вводных, товарищ лейтенант.
- Товарищ капитан второго ранга, - заспешил лейтенант, - я здесь ни при чем, по вахте передали, с берега передали, - присочинил он.
- Кто передал?
- По вахте...
- Кто с берега передал?
Притертый к стенке лейтенант мечтал уйти невредимым.
- Командир... видимо... - выдавил он.
- Хе, - видимо, - хмыкнул старпом. "Вот командир, - подумал он, - салага, сынок с мохнатой лапой, вот так всегда: исподтишка позвонит, и на крыло. Все я, все везде я. А награды? Одних выговоров семь штук. Так, ладно".
Старпом сидел в старпомах уже семь лет и был по крайней мере на пять лет старше командира. "Чойбалсан же умер", - подумал старпом. "Черт их знает в этой Монголии, - подумал он еще, - сколько у них там этих Чойбалсанов".
- Так, ладно, - принял он волевое решение, - большая приборка по подготовке к встрече. Завтра на подъеме флага форма два. Офицеры в белых манишках и с кортиками. Всех наших "албанцев" сейчас расставить, понял?
Кровь из носа! Я сейчас буду. Красить, красить, красить, понял? Если что найду, размножалки оборву.
Дежурный исчез, а старпом отправился обрадовать зама. Он представил себе физиономию зама и улыбнулся. Старпом любил нагадить заму прямо на праздничное настроение. "Сейчас он у меня лозунг родит", - радовался старпом.
Собственные мучения представлялись ему теперь мелочью по сравнению с муками зама. Старпом толкнул дверь, зам сидел спиной к двери и писал. "Бумагу пачкает, речью исходит, - с удовольствием отметил старпом, - сейчас он у меня напряжется".
- Сергеич, - начал он прямо в острый замовский затылок, - дышите глубже, вы взволнованы. Сейчас я тебя обрадую. Только что с берега передали. К нам завтра на борт прибывает маршал Чойбалсан со своей
сворой. Так что пишите лозунги о дружбе между нашими флотами. Кстати, твои "козлы" умеют играть монгольский гимн?
"Козлами" старпом называл корабельный духовой оркестр. С лица зама немедленно сползло вдохновение, уступив место обычному выражению. Он вскочил, заметался, засуетился и опрокинул стул. Старпом физически ощущал, как на его незаживающие раны каплет бальзам.
- Я в политотдел, - попал наконец в дверь зам. - Михалыч, - кричал он уже на бегу, - собери этих "козлов", пусть гимн вспоминают.
Зам прыгнул в катер и уплыл, помогая руками. Через несколько минут взъерошенный оркестр на юте уже пытался сыграть монгольский гимн на память. Выходило плохо, что-то среднее между вальсом "Амурские волны" и "На сопках Маньчжурии".
На корабле тем временем поднялась кутерьма. Мыли, драили, прятали грязь и сверху красили, красили, красили. Старпом был везде. Он ходил, нагибался, нюхал воздух, обещал всем все оборвать, выгребал мусор крючком из труднодоступных мест и тыкал носом Зам вернулся с лозунгами и гимном. Всю ночь оркестр разучивал его.
Утром корабль сиял. За одну ночь сделали то, что не могли сделать за месяц. На подъем флага построились в белых форменках. Офицеры - в кортиках. Вошедший на палубу командир не узнал свою палубу.
- Товарищ командир, - доложил старпом, маскируя торжество равнодушием, - корабль к встрече маршала Чойбалсана готов. Старпом застыл с таким видом, будто он через день встречает какого-нибудь Чойбалсана.
Командир, с поднятой кверху рукой, секунд десять изучал довольное лицо старпома.
- Старпом, какой к такой-то матери Чойбалсан? Вы что, совсем уже, что ли? Распустить всех, и по распорядку дня.
В эту минуту на корабль прибыли два представителя из политуправления для оказания помощи по встрече маршала Чойбалсана. У командира вмиг отпали все сомнения. Он бросился в катер и умчался к командующему.
- Товарищ командующий, - ворвался он к начальству, - ну что я всегда последним узнаю? Сейчас ко мне прибывает Чойбалсан со своей сворой, а я вообще как белый лист бумаги. Эти... из политуправления уже
прискакали... Что же это такое, товарищ командующий?
- Не волнуйся сейчас разберемся... Какой Чойбалсан? - подскочил в кресле командующий. Через пять минут белый катер командующего, задрав нос, уже мчался на всех парах к крейсеру. По дороге он обогнал шлепающую пьяным галсом в том же направлении портовую шаланду. Старпом увидел подлетающий катер и оглянулся вокруг с плакатным лицом. Вот едут, наступил его час.
"Все время я, - застонал он про себя, - вот где этот недоносок? Кто сейчас этого члена монгольского встречать будет? Опять я?" - Играй, - махнул он "козлам", и "козлы" задудели. Вместо "захождения" они сыграли подходящему катеру командующего гимн Монголии.
- Что это? - спросил командующий у командира крейсера.
- А.. Чойбалсан уже на борту... видимо, - обреченно ответил тот. Винтом по трапу, и командующий на палубе.
- Где Чойбалсан? Шагнувший к нему дрожащий от нетерпения старпом едва сдержался, чтобы не сказать что-нибудь монгольское.
Недоумение еще висело над палубой, когда из-за борта послышалось тоном, равняющим испанского гранда с портовой сукой:
- Эй, на крейсере, принимай "Чойбалсана". И на помытое тело крейсера полетели куски потной баранины. Шаланда встала под разгрузку.
http://virlib.ru/read_book.php?page=36&file_path=books/16/book07545.gz